Лайнер вампиров - Страница 20

Меня резко поразила эта пьяная наглость: когда всё время ходишь в полицейской форме, невольно привыкаешь к гораздо более вежливому обращению. А сейчас я в штатском, и вот пожалуйста…

— Нет, я не эмигрант. Но, собственно, какое вам дело до моего лица?

— Хм… А я был почти уверен, что…

— Вы меня извините. — Мой подчёркнуто-холодный тон намеренно противоречил словам. — Мне надо идти.

— Вы журналист или…? На этом полном вампиров корабле только журналист может быть столь беспечен, но… Просто я не люблю… Этим и вызвано, признаюсь, моё несколько неуважительное к вам…

— Вы пьяны или издеваетесь? — не выдержал я.

— О нет, не пьян, что… Простите меня, если я вас задел, молодой… Но ещё никто не упрекал меня в подстрекательстве к… — елейно откликнулся пассажир, не давая мне возможности окончательно утвердиться в праве заехать ему по уху.

Вряд ли, конечно, я бы стал это делать, мне бы не позволили честь мундира и уважение к старости. Хотя в данном конкретном случае стоило бы! Есть такие милые типажи, которые испортят вам всю кровь, наплюют в душу, обвинят во всех грехах и уйдут не извинившись, с чувством исполненного долга.

По счастью, в этот момент к нам на палубу поднялась Эльвира, в вечернем платье цвета чёрной морской волны, накинутом на плечи прозрачном палантине и туфлях-лодочках на шпильках в тон губной помаде. Я обернулся, дабы сразу увести её отсюда, но не успел…

— О, профессор Хам Хмельсинг! — неожиданно радостно кинулась она к старичку.

— Моя худшая… — На его лице отобразилось подобие язвительного удовольствия. — Вы были такая… мхм…

— Такая что? — с угрозой уточнил я, забыв, что переспрашивать что-то у него бесполезно.

— Такая вся…

— Да, это я освещаю конференцию для «Городского сплетника». А вы-то что здесь забыли, старый маразматик? — Эльвира нежно приобняла его за костистые плечи.

— Я, милочка, здесь просто по совету моего… Морской воздух полезен для моих…

— Понимаю, вы опять на охоте? — Она заговорщически посмотрела ему в глаза и сжала кулачки.

Профессор вытер старческую слезу и попытался ущипнуть её за попу.

— Эй! — Я рефлекторно схватил его за руку.

Моя спутница с возмущением округлила глаза, но в этом возмущении явно читалась симпатия к нетрезвому извращенцу.

— Простите, рука сорвалась, милочка, и… Ну отпустите же, вы, грязный…

Эльвира выразительно кивнула мне, и я выпустил его из захвата.

— Держитесь от неё подальше!

Старичок потёр пострадавший локоть, кинул на меня злобный взгляд и быстро захромал прочь.

— Он был твоим преподавателем? — поражённо спросил я. — С такой чудесной особенностью, не сказать дефектом, речи?!

— Это никому не мешало. Мы всё равно его не слушали, — беспечно откликнулась она, грациозно опираясь на перила.

— А что он у вас вёл? Ну, в перерывах между запоями…

— Читал лекции по психологии бытового вампиризма. Говорят, в молодости он был известным охотником, буквально одержимым борьбой с вампирами, пока они его не покусали пьяного в тёмном переулке за пабом. С тех пор он изучал вампиров только с научной точки зрения, даже купил по ним докторскую и выбрал мученическую стезю преподавателя пединститута, где я училась.

— Но он сказал мне, что не любит журналистов, и даже, приняв меня за твоего коллегу, повёл себя просто как свинья. Выходит, он ненавидел всех своих студентов?

— Конечно, за что мы его и сами ненавидели всем сердцем, — улыбнулась Эльвира, с любовью оглядываясь на скрывающегося из виду старика и беря меня под руку. Я на мгновение замер, это было приятно. Она впервые взяла меня так под руку, прижавшись к ней грудью.

Но я не смог сразу выкинуть из головы этого седого Хама Хмельсинга. Что-то в нём настораживало, хотя, возможно, причиной тому была только моя профессиональная подозрительность.

— Он что-то недоговаривает… — Я всё-таки не удержался, чтобы не заметить это вслух.

— Он всё время недоговаривает, — рассмеялась Эльвира. — С тех пор как его покусали. Слишком большой стресс, охотники жутко не любят, когда их дичь кусается…

Мы прошлись по средней палубе от носа до кормы, пока я восстанавливал нервы. Всё-таки её учителю удалось меня задеть, последний раз в славянской внешности меня упрекали однокурсники по академии, но там всё решали кулаки, и я быстро завоевал должное уважение. Надо быть проще, вспомнить, зачем я здесь, забыть о службе и переквалифицироваться в газетного фотографа. И я вновь занялся снимками…

Эльвира же присоединилась к группе вампиров, собравшихся у доски объявлений. На плакате с крупной надписью «Ежегодная конференция по вопросам искусственного питания и нетрадиционной косметики» висел план мероприятий. Итак, уже сегодняшней ночью нас ожидало:

1) Торжественное открытие.

2) Дегустация красных вин.

3) Ужин а-ля фуршет.

4) Шельмование изменников.

5) Концерт самодеятельности.

— Каждый год этот дурацкий концерт Эдика Калинкина, — угрюмо прошипел и оскалил клыки остроносый вампир, судя по рисунку вышивки на рубахе, из Маадьярии.

— Разрази меня гром, да этот эмигрант из Ухрюпинска дьявольски далеко пошёл, — сказал вампир с огненной шевелюрой и в скоттландском килте в красно-зелёную клетку.

— За такое, с позволения сказать, пение его часто посылают… Но он всегда возвращается! Опять будет нудеть под рояль свои печальные арии о бедном пастушке-вампире, который хотел укусить одну юную овечку, но всё никак не решался, — эстетствующе добавил мурмынец-традиционалист, и все сочувственно закивали.